Книга: Красная звезда - Александр Богданов. Александр Богданов «Красная звезда Небольшие полуспойлеры к концу, бойтесь

Этим материалом мы открываем серию статей, посвященных научно-техническим и социальным предвидениям различных известных и малоизвестных авторов научно-фантастических произведений. Мы все стремимся узнать, «а что там, в будущем…» Нам постоянно хочется узнать, что было, и что будет, ошибки и возможности, риски и перспективы. А быть может, и ответ на извечный вопрос «Почему?». Помогают нам в этом писатели-фантасты, у которых для этого есть все возможности. Кто-то пользуется ими лучше, кто-то – хуже. Итак, сегодня мы познакомимся с достаточно малоизвестным у нас романом «Красная звезда». Удивительно, но изданный в 1908 году, он не потерял своей актуальности и поныне…

Обложка романа «Красная звезда». «Красная газета», 1929 год.

Начнем с биографии автора. А был им Александр Александрович Богданов (настоящая фамилия – Малиновский, псевдонимы – Вернер, Максимов, Рядовой). Родился он в 1873 году в Гродненской губернии и в итоге стал врачом, экономистом, философом и политическим деятелем. В 1896-1909 гг. был членом партии большевиков, с 1905 членом ЦК. Глава внутрипартийной группы «Вперёд». Именно он создавал знаменитые партийные школы РСДРП в Болонье и на острове Капри. Полемизировал с В.И. Ленином, но потом в 1911 году и вовсе решил отойти от политики и посвятить себя науке. Начиная с 1918 года являлся идеологом Пролеткульта и ратовал за создание новой пролетарской культуры. В 1912 году написал работу «Всеобщая организационная наука. Тектология», в которой им предлагалась новая наука о существовании универсальных типов и закономерных возможностях структурных преобразований в любых, в том числе и в социальных, системах. Очевидно, что здесь содержались синергетики и некоторые положения кибернетики. В 1926 года Богданов организовал первый в мире Институт переливания крови, стал его директором и погиб в ходе опыта по переливанию крови, который поставил на самом себе.

Роман был написан в 1908 году, но до сих пор не потерял своей актуальности. Многие более серьезные работы его современников ее потеряли, а вот его роман при всей его некоторой наивности – нет. А вот почему, мы в этом сейчас разберемся.

Содержание романа таково. Главный его герой Леонид встречает на земле пришельцев с другой планеты – марсиан, и они забирают его с собой на Марс. Перелет в космическом пространстве он совершает на корабле этеронефе, движимым распадом «радиирующей материи», то есть фактически это атомолет. И это только одно из его предвидений – космический ядерный двигатель, потому что в романе технических предвидений очень много. Богданов предсказал 3D кинотеатр, электронно-вычислительные машины и диктофоны, искусственный белок и синтетические волокна. Производством на Марсе у Богданова тоже руководят машины, точно отслеживающие необходимость в наличии того или иного труда и ведущие учет произведенной продукции и потраченного на него рабочего времени. Считается, кстати, что видеочат впервые предсказал Хьюго Гернсбек в романе «Ральф 124С 41+», но он был впервые напечатан в 1911 году, то есть три года спустя после появления романа Богданова. И точно также еще до открытия Эйнштейна в нем обсуждается перспективы использования ядерной энергии. Предвидел он и появление атомного , о применении которого написал следующее: «при таком оружии тот, кто на несколько минут предупреждает противника своим нападением, тот неизбежно его уничтожает». Очень прозорливо, не так ли?

Однако главное в романе «Красная звезда» все же не техника, а социальное устройство марсианского общества. В общем, он встречает там самый настоящий коммунизм в том виде, как в то время его себе представляли российские революционеры – высокоорганизованное общество высоко сознательных и ответственных граждан.

Труд на Марсе - потребность всех марсиан. Он приносит им радость, а продолжительность рабочего дня примерно два часа, так что большую часть времени они посвящают досугу и самоусовершенствованию. И они все время меняют места работы, дабы познать все ее разнообразие. Где и как кому работать даются лишь рекомендации, но они не носят обязательного характера, поскольку любое насилие в марсианском обществе исключено. Единственно, где оно допускается это… воспитание детей, в тех случаях, когда у них проявляются атавистические негативные инстинкты (то есть их можно и пошлепать!), и также в отношении душевнобольных. При этом молодое поколение, как и в романах братьев Стругацких о будущем «мире Полудня», воспитывается не в семьях, а в «домах детей», где их и обучают, и воспитывают.

Нарисовать картину чужого мира и чужой культуры дело весьма непростое, это пытались сделать и Томмазо Кампанелла в своем «Городе Солнца», и польский фантаст Ежи Жулавский в своем романе-трилогии «Победитель», опубликованным, кстати, в том же 1908 году. Богданов, видимо, поэтому решил несколько упростить себе задачу. На его Марсе нет разделения людей по цвету кожи, нет наций, культура одна и общая для всех, как и один язык. Поэтому и марсианского общества, говорит он устами своих героев-марсиан, «прямее» истории землян, у которых масса не только социальных, но и культурных и этнических противоречий, которые очень и очень удивляют марсиан, побывавших на Земле.

А вот дальше начинается самое интересное и тут социальные аспекты предвидения Богданова поднимаются на новую высоту. При всем беспроблемном характере марсианского общества одна проблема у марсиан все-таки есть, и она у них та же самая, что сегодня стоит и перед нами – бесконтрольное размножение. Высокие моральные принципы не позволяют марсианам ограничить рождаемость. Но и уровень потребления ограничивать они не хотят, тогда как запасы «радиирующей материи» на Марсе невелики и рано или поздно должны будут иссякнуть. Правда, их можно было бы ввозить с Земли, но ученый марсианин Стэрни считает, что земляне просто так ими не поделятся, что марсианам на Земле грозят нападения и уничтожение. Остается Венера, где нужные марсианам минералы имеются в большом количестве, но там их очень опасно и тяжело добывать.

Поэтому Стэрни ничтоже сумняшеся предлагает выбрать из двух зол наименьшее: уничтожить население Земли, как не достигшее высокого уровня развития, в пользу уже имеющегося и зрелого марсианского коммунизма. Друзья Леонида – инженер Мэнни и полюбившая землянина-революционера марсианка Нэтти выступают против этого плана, да и другие его не поддерживают, поскольку, мол, всякая форма жизни, а уж тем более мыслящая – священны. Однако, нельзя не заметить, что решение с колонизацией Венеры тоже не слишком хороший выход, потому, что он приведет к огромным жертвам среди марсиан, а удастся ли революция на Земле и каков ее будет исход неизвестно.

А дальше Богданову принадлежит поразительное по силе ума и прозорливости предвидение, которое следовало бы, наверное, поместить на видном месте перед глазами многих политиков «коммунистической ориентации»: «предвидится не одна, а множество социальных революций, в разных странах, в различное время, и даже во многом, вероятно, неодинакового характера, а главное – с сомнительным и неустойчивым исходом. Господствующие классы, опираясь на армию и высокую военную технику, в некоторых случаях могут нанести восставшему пролетариату такое истребительное поражение, которое в целых обширных государствах на десятки лет отбросит назад дело борьбы за социализм; и примеры подобного рода уже бывали в летописях Земли. Затем отдельные передовые страны, в которых социализм восторжествует, будут как острова среди враждебного им капиталистического, а частью даже докапиталистического мира. Борясь за свое собственное господство, высшие классы несоциалистических стран направят все свои усилия, чтобы разрушить эти острова, будут постоянно организовывать на них военные нападения и найдут среди социалистических наций достаточно союзников, готовых на всякое правительство, из числа прежних собственников, крупных и мелких. Результат этих столкновений трудно предугадать. Но даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажен многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины, с неизбежным последствием – варварским патриотизмом».

Можно даже утверждать, хотя это, разумеется, и не бесспорно, что именно ради этого отрывка и был написан весь роман. Что ж – примеры такого подхода известны, например, весь роман А.Н. Толстого «Аэлита» был написан ради главы «Второй рассказ Аэлиты», в которой он рассказал о собственных взглядах на историю человечества.

Леонид приходит в ужас от услышанного, и в состоянии душевого расстройства убивает Стэрн, после чего марсиане возвращают его обратно на Землю. Впрочем, не задерживается он и там, поскольку выясняется, что марсианка Нэтти забирает его, раненного в революционных боях, опять на Марс, тогда как на Земле побеждает пролетарская революция.

Интересно, что В.И. Ленин читал этот роман. Причем, видимо, и первую часть – «Красная звезда» и ее продолжение – «Инженер Мэнни», написанное им в 1913 году. И в одном из писем к Горькому он в 1913 г. написал о нем следующее: «Прочел его „Инженера Мэнни“. Тот же махизм – идеализм, спрятанный так, что ни рабочие, ни… редакторы в „Правде“ не поняли». Все же «Инженер Мэнни», хотя и уступает «Красной звезде» как в идеологическом, так и в художественном отношении, представляет значительный интерес, как оригинальная попытка изобразить переходную эпоху к социализму. А по сравнению с такими произведениями, как роман Беллами, широко распространенный у нас в годы первой революции, или утопические новеллы Уэлса, романы Богданова, человека большой культуры и ума и сердца, пламенного идеалиста, в лучшем смысле этого слова, на протяжении всей своей жизни, – являются превосходным материалом для чтения».

Однако, В.И. Ленин написал все это, еще не ведая ни о событиях 1917 года, ни о 1937-ом и 1945-ом годах, и уж тем более не мог от предвидеть год 1991-ый! А между тем все получилось ведь в итоге именно «по Богданову», включая и распространившуюся в нашем обществе ксенофобию и многие другие негативные последствия попыток радикального переустройства общества, не говоря уже о стоящей перед земной цивилизацией проблеме нехватки ресурсов. Стоит заменить слова «радиирующая материя» словом «нефть», и мы словно окажемся в нашем времени, не так ли?

Александр Богданов

КРАСНАЯ ЗВЕЗДА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Это было тогда, когда только начиналась та великая ломка в нашей стране, которая идет еще до сих пор и, я думаю, близится теперь к своему неизбежному грозному концу.

Ее первые, кровавые дни так глубоко потрясли общественное сознание, что все ожидали скорого и светлого исхода борьбы: казалось, что худшее уже совершилось, что ничего еще худшего не может быть. Никто не представлял себе, до какой степени цепки костлявые руки мертвеца, который давил и еще продолжает давить живого в своих судорожных объятиях.

Боевое возбуждение стремительно разливалось в массах. Души людей беззаветно раскрывались навстречу будущему; настоящее расплывалось в розовом тумане, прошлое уходило куда-то вдаль, исчезая из глаз. Все человеческие отношения стали неустойчивы и непрочны, как никогда раньше.

В эти дни произошло то, что перевернуло мою жизнь и вырвало меня из потока народной борьбы.

Я был, несмотря на свои двадцать семь лет, одним из «старых» работников партии. За мною числилось шесть лет работы, с перерывом всего на год тюрьмы. Я раньше, чем многие другие, почувствовал приближение бури и спокойнее, чем они, ее встретил. Работать приходилось гораздо больше прежнего; но я вместе с тем не бросал ни своих научных занятий - меня особенно интересовал вопрос о строении материи, - ни литературных: я писал в детских журналах, и это давало мне средства к жизни. В то же время я любил… или мне казалось, что любил.

Ее партийное имя было Анна Николаевна.

Она принадлежала к другому, более умеренному течению нашей партии. Я объяснял это мягкостью ее натуры и общей путаницей политических отношений в нашей стране; несмотря на то, что она была старше меня, я считал ее еще не вполне определившимся человеком. В этом я ошибался. […]

И все же я не предвидел и не предполагал неизбежности разрыва, - когда в нашу жизнь проникло постороннее влияние, которое ускорило развязку.

Около этого времени в столицу приехал молодой человек, носивший необычайное у нас конспиративное имя Мэнни. Он привез с Юга некоторые сообщения и поручения, по которым можно было видеть, что он пользуется полным доверием товарищей. Выполнивши свое дело, он еще на некоторое время решил остаться в столице и стал нередко заходить к нам, обнаруживая явную склонность ближе сойтись со мною.

Это был человек оригинальный во многом, начиная с наружности. Его глаза были настолько замаскированы очень темными очками, что я не знал даже их цвета; его голова была несколько непропорционально велика; черты его лица, красивые, но удивительно неподвижные и безжизненные, совершенно не гармонировали с его мягким и выразительным голосом так же, как и с его стройной, юношески гибкой фигурой. Его речь была свободной и плавной и всегда полной содержания. Его научное образование было очень односторонне; по специальности он был, по-видимому, инженер.

В беседе Мэнни имел склонность постоянно сводить частные и практические вопросы к общим идейным основаниям. Когда он бывал у нас, выходило всегда как-то так, что противоречия натур и взглядов у меня с женой очень скоро выступали на первый план настолько отчетливо и ярко, что мы начинали мучительно чувствовать их безысходность. Мировоззрение Мэнни было, по-видимому, сходно с моим; он всегда высказывался очень мягко и осторожно по форме, но столь же резко и глубоко по существу. Наши политические разногласия с Анной Николаевной он умел так искусно связывать с основным различием наших мировоззрений, что эти разногласия казались психологически неизбежными, почти логическими выводами из них, и исчезала всякая надежда повлиять друг на друга, сгладить противоречия и прийти к чему-нибудь общему. Анна Николаевна питала к Мэнни нечто вроде ненависти, соединенной с живым интересом. Мне он внушал большое уважение и смутное недоверие: я чувствовал, что он идет к какой-то цели, но не мог понять к какой.

В один из январских дней - это было уже в конце января - предстояло обсуждение в руководящих группах обоих течений партии проекта массовой демонстрации с вероятным исходом в вооруженное столкновение. Накануне вечером пришел к нам Мэнни и поднял вопрос об участии в этой демонстрации, если она будет решена, самих партийных руководителей. Завязался спор, который быстро принял жгучий характер.

Анна Николаевна заявила, что всякий, кто подает голос за демонстрацию, нравственно обязан идти в первых рядах. Я находил, что это вообще вовсе не обязательно, а идти следует тому, кто там необходим или кто может быть серьезно полезен, причем имел в виду именно себя, как человека с некоторым опытом в подобных делах. Мэнни пошел дальше и утверждал, что, ввиду, очевидно, неизбежного столкновения с войсками, на поле действия должны находиться уличные агитаторы и боевые организаторы, политическим же руководителям там совсем не место, а люди физически слабые и нервные могут быть даже очень вредны. Анна Николаевна была прямо оскорблена этими рассуждениями, которые ей казались направленными специально против нее. Она оборвала разговор и ушла в свою комнату. Скоро ушел и Мэнни.

На другой день мне пришлось встать рано утром и уйти, не повидавшись с Анной Николаевной, а вернуться уже вечером. Демонстрация была отклонена и в нашем комитете и, как я узнал, в руководящем коллективе другого течения. Я был этим доволен, потому что знал, насколько недостаточна подготовка для вооруженного конфликта, и считал такое выступление бесплодной растратой сил. Мне казалось, что это решение несколько ослабит остроту раздражения Анны Николаевны из-за вчерашнего разговора. На столе у себя я нашел записку от Анны Николаевны:

«Я уезжаю. Чем больше я понимаю себя и вас, тем более для меня становится ясно, что мы идем разными путями и что мы оба ошиблись. Лучше нам больше не встречаться. Простите».

Я долго бродил по улицам, утомленный, с чувством пустоты в голове и холода в сердце. Когда я вернулся домой, то застал там неожиданного гостя: у моего стола сидел Мэнни и писал записку.

2. ПРИГЛАШЕНИЕ

Мне надо переговорить с вами по одному очень серьезному и несколько странному делу, - сказал Мэнни.

Мне было все равно; я сел и приготовился слушать.

Я читал вашу брошюру об электронах и материи, - начал он. - Я сам несколько лет изучал этот вопрос и полагаю, что в вашей брошюре много верных мыслей.

Я молча поклонился. Он продолжал:

В этой работе у вас есть одно особенно интересное для меня замечание. Вы высказали там предположение, что электрическая теория материи, необходимо представляя силу тяготения в виде какого-то производного от электрических сил притяжения и отталкивания, должна привести к открытию тяготения с другим знаком, то есть к получению такого типа материи, который отталкивается, а не притягивается Землей, Солнцем и другими знакомыми нам телами; вы указывали для сравнения на диамагнитное отталкивание тел и на отталкивание параллельных токов разного направления. Все это сказано мимоходом, но я думаю, что сами вы придавали этому большее значение, чем хотели обнаружить.

Вы правы, - ответил я, - и я думаю, что именно на таком пути человечество решит как задачу вполне свободного воздушного передвижения, так затем и задачу сообщения между планетами. Но верна ли сама по себе эта идея или нет, она совершенно бесплодна до тех пор, пока нет точной теории материи и тяготения. Если другой тип материи и существует, то просто найти его, очевидно, нельзя: силою отталкиванья он давно уже устранен из всей солнечной системы, а еще вернее - он не вошел в ее состав, когда она начинала организовываться в виде туманности. Значит, этот тип материи надо еще теоретически конструировать и затем практически воспроизвести. Теперь же для этого нет данных и можно, в сущности, только предчувствовать самую задачу.

И тем не менее эта задача уже разрешена, - сказал Мэнни.

Я взглянул на него с изумлением. Лицо его было все так же неподвижно, но в его тоне было что-то такое, что не позволяло считать его за шарлатана.

«Может быть, душевнобольной», - мелькнуло у меня в голове.

Мне нет надобности обманывать вас, и я хорошо знаю, что говорю, - отвечал он на мою мысль. - Выслушайте меня терпеливо, а затем, если надо, я представлю доказательства. - И он рассказал следующее: - Великое открытие, о котором идет речь, не было совершено силами отдельной личности. Оно принадлежит целому научному обществу, существующему довольно давно и долго работавшему в этом направлении. Общество это было до сих пор тайным, и я не уполномочен знакомить вас ближе с его происхождением и историей, пока нам не удастся столковаться в главном.

Даже не верится, что этому роману уже 104 года (написан за 40 лет до оруэлловского «1984») – настолько он актуален и, как ни странно, одновременно архаичен и утопичен (особенно ярко это проявляется в описании социалистического общества марсиан). Этот роман - предтеча советской фантастики.

Конечно, чувствуется, что Богданов (настоящая фамилия - Малиновский) жил идеями революции и был соратником Ленина - произведение пропитано духом социализма и пролетаризма. Даже название символично: «Красная звезда» - магический пентальф алого цвета как символ коммунизма и прогресса, да и планета выбрана красная, названная именем бога войны. В романе описаны социальные преобразования общества марсиан «по Карлу Марксу» с налетом фантастики. Но в то же время не забыты и приключения в духе романов Жюля Верна.

Александр Богданов оказался не просто хорошим политиком и ученым, но и отличным провидцем. Так, в «Красной звезде» он предсказал:

Создание технологии омоложения кровью молодых - чем не плазмовое омоложение и методика стволовых клеток (кстати, сам автор занимался гематологией, создал первый в мире Институт крови и погиб после проведенного на себе 11-ого экспериментального переливания крови – началось отторжение);

Возможность использования эвтаназии;

Появление не просто ракетного двигателя, а также описал принцип его действия;

Использование атомной энергии, в том числе и в качестве ядерного оружия;

Создание химическим путем искусственных волокон;

Создание 3D-кинотеатров;

Изобретение компьютеров и видеосвязи (видеотелефона);

Использование белков при создании искусственной пищи;

Угрозу экологической катастрофы.

Сами марсиане внешне похожи на серо-зеленых человечков, которых растиражировал Голливуд – прослеживается очередной «тыринг» американцев.

«Его глаза были чудовищно громадны, какими никогда не бывают человеческие глаза. Их зрачки были расширены даже по сравнению с этой неестественной величиной самих глаз, что делало их выражение почти страшным. Верхняя часть лица и головы была настолько широка, насколько это было неизбежно для помещения таких глаз; напротив, нижняя часть лица, без всяких признаков бороды и усов, была сравнительно мала. Все вместе производило впечатление крайней оригинальности, пожалуй, уродства».

Очень интересно как общаются герои, в духе своего времени, - неэмоционально, безразлично вежливо. И, несмотря на особенности эпохи и почтенный возраст произведения, в нем довольно вольно описываются отношения полов у марсиан.

Оценка: 9

Хороший утопический роман. Воображение Богданова переносит нас с привычного земного мира в удивительный идеальный мир Марса. По задумке автора, при всех преимуществах коммунистического строя над капиталистическим у первого тоже остаются некие проблемы перед природой, космосом, планетой. Роман написан задолго до Октябрьской революции 1917 года, но в тексте сквозит уверенность в победе социалистов, свержении буржуазии, как, собственно, и случилось.

Теперь хотелось бы затронуть предсказания. Известно, что в произведениях фантастов-классиков есть много предсказаний тех вещей, которыми мы пользуемся сегодня не задумываясь.

Богданов предсказал 3D-кинотеатр и трехмерное телевидение вообще, получается. Считается, что видеочат предсказал Хьюго Гернсбек в романе «Ральф 124С 41+« впервые опубликованном лишь в 1911 году, то есть на 3 года после написания «Красной звезды» Александра Богданова, где есть телефон с передачей видео собеседника. Также до открытия Эйнштейна обсуждается перспектива использования ядерной энергетики. Богданов предсказывает разгон и торможение космических кораблей, а так же невесомость при недостаточном ускорении или же его отсутствии. Ну и компьютеры, появившиеся лишь после Второй мировой войны.

Еще один интересный факт: фамилия одного из героев - Вернер, это один из псевдонимов Александра Малиновского, то есть Богданова.

В целом произведение оставило теплое впечатление.

Оценка: 8

Как правило, произведения начала 20-го века либо сплошь приключенческие, либо сплошь утопические, ничего не имеющие общего с реальностью. В данном случае это смесь реального социализма, с элементами утопии, приключений, технического предвидения и классической любви. И все это объединено неплохим литературным стилем. Одним словом перед нами, даже сегодня, произведение, которое читается, которое увлекает и которое заставляет спорить и искать аналогии. А философские рассуждения по отдельным этическим проблемам просто доставляют удовольствие: особенно это касается воспитания детей, эвтаназии, особенностей развития социализма.

Оценка: 8

Если считать, что под марсианами подразумевалось будущее человечество, то плотность предсказаний в романе зашкаливает. Автор предусмотрел и электроядерные ракетные двигательи малой тяги (т.е. не просто такие, где ядерные бомбочки взрываются и так создается реактивная тяга, а такие какие планируются для экспедиции к Марсу), и ядерное оружие, и искусственные волокна, и вычислительные машины с печатающими устройствами, и много еще чего. Но самое поразительное не это. Самое поразительное то, что автор предсказал, что социалистическая революция победит отнюдь не на всей планете сразу, а только в некоторых странах, что в этих странах будет множество диссидентов стремящихся к реставрации капитализма.

«Но даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажен многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины, с неизбежным последствием - варварским патриотизмом.» Просто не верится, что это было написано в 1908 году! Тут Богданов в своем научном предвидении превзошел и Каутского и Ленина вместе взятых.

Оценка: 9

Чтобы понимать насколько эта книга превосходит научно-фантастические труды тех, кто творил через полвека и в 21 веке, стоит подумать о том, что в «Красной звезде» Александр Богданов предсказал появление телевидения, видеоформат 3Д, а также применение для медицинских целей переливание крови. Всё это автор предсказал, когда сел писать книгу в 1908 году.

Если оценивать книгу в целом, то могу сказать только положительное - интригующее описание социального устройства иноземной цивилизации, прогрессивные технологии, чуждый землянам тип экономики, описание политической идеологии на Марсе, и самое главное - последние страниц 10 происходят такие события, которые заставляют усомниться в том, что пережитые главным героем приключения были реальны, и так лишь в самом конце на последних строках автор даёт окончательный ответ на вопрос «Было всё это на самом деле или нет?».

Среди слабых сторон могу отметить только то, что моментами встречаются отрывки, в которых присутствует много научных и инженерных терминов. Но и здесь можно сделать поблажку, ведь автор был в первую очередь учёным, а уж потом писателем.

Оценка: 8

В отечественной в целом фантастике ничего вплоть до 1930-ых годов даже близко стоящего к этой книге не будет. В отличии от по-детски написанной для взрослых «Аэлиты», которые объединяет лишь задумка с населенным Марсом, на которой летят люди, это серьезная и интересная книга. Мир Марса превосходно описан, можно даже задатся вопросом: утопия ли это? Выдающиеся достижения приводят к новым проблемам, что у многих фантастов не столь ярко описано.

Спойлер (раскрытие сюжета)

Наиболее запали в память рассуждения марсиан о всех своих сородичах - как части единого целого, а неродившихся детей считают лишением целого своец части, ударом по всем

Реакция же главного героя вполне правдоподобная, не то что опять в Аэлите, рассуждения о Марсе землянина, пусть он скорее всего и, как сам Богданов, член РСДРП, сложны, он с трудом уживается в мире о котором мечтал на Земле.

Если я правильно понял, в СССР книга не переиздавалась 50 лет. Богданов все же уникальный человек - всю свой жизнь был активным деятелем партии большевиков, честно и без предательств и интриг работал на благо партии, однако при этом очень серьезно расходился своей философией (с которой я, признаться честно не основательно знаком за пределами его художественных книг) как с дореволюционными большевиками, так и с дальнейшими.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

И в книге нету ни компартии, ни революции - на Марсе у Богданова «обошлись»

Из похожих книг можно увидеть разве что «Люди как боги» Уэллса.

Оценка: 10

Впервые прочитал «Красную звезду» пару лет назад - решил ознакомиться, поскольку считал классикой. Остался доволен. Но поскольку это было позднесоветское сокращённое издание, остался вопрос, что же такое из романа вырезали. И вот примерно в то же время была переиздана полная версия. Перечитал роман только что. Но о вырезанных фрагментах в конце отзыва.

Итак, мы видим утопию на Марсе, описание которого соответствует представлениям столетней давности (древний Марс (см. Берроуза и «Аэлиту»), молодая Венера). В описании марсианского космического корабля - этеронефа - чувствуется жюльверновский дух. В упрёк утопиям часто ставят то, что изображаемое «идеальное» общество статично. У Богданова же марсианское человечество ведёт непрерывную борьбу с природой - решены одни проблемы, назревают другие. И в этом я вижу сходство с творчеством Ефремова. «Красная звезда» кажется мне в некоторой степени предшественницей «Туманности Андромеды». В чём сходство? Марс населён именно гуманоидами (не спрутами, не ангелоподобными существами, не живыми облаками). Прямота речи марсиан (в облике которых есть что-то от уфологических греев). Общественное воспитание детей. Или это свидетельства общего базиса обоих авторов - марксизма? Другой поразивший меня момент книги - в речи Стэрни словно бы предсказана судьба «социализма в отдельно взятой стране». Объём романа мал, язык несложен. Вероятно, это связано с тем, что книга предназначалась для широких масс (да, были в эпоху Серебряного века мастера изящной словесности, которых и сейчас очень трудно понять).

Насквозь большевистская фантастика. Даже удивительно, что Советская власть не канонизировала Богданова как патриарха фантастики. Возможно, потому, что литературно автору не удалось создать оригинальных персонажей, его герои - просто фишки, двигающие согласно основной идее. Идее господства коммунистического строя.

«Красная звезда» - утопия в чистом виде. Марс там условен, этакий город Солнца, в котором жители победили атавизм собственности и стали коллективными винтиками. Жители неживые, они идут по жизни маршем. И споры только - уничтожать Землю или не уничтожать.

Роман - хорошая иллюстрация иллюзии будущего по-коммунистически. Именно иллюзорного будущего, никогда не достижимого горизонта. Ибо он противоречит человеческой (и марсианской) природе. Идея реальных коммунистов - «Весь мир насилья мы разрушим. Кто не с нами, тот против нас» А общество полная чаща для свободных людей - это морковка, подвешенная перед мордой ослика.

Ну кто, скажите, по влечению души будет заниматься ассенизаторством - все творить хотят, а убирать отходы жизнедеятельности во славу идеи можно только короткое время. Да и без конкуренции, борьбы, соперничества наступит стагнация, а потом загнивание. А коммунизм не предусматривает соперничества. Идти надо в ногу.

Но как свидетельство времени, начала ХХ века, «Красная звезда» - любопытнейший слепок эпохи, показывающая мировоззрение определенной части масс.

Оценка: 7

Александр Богданов

КРАСНАЯ ЗВЕЗДА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Это было тогда, когда только начиналась та великая ломка в нашей стране, которая идет еще до сих пор и, я думаю, близится теперь к своему неизбежному грозному концу.

Ее первые, кровавые дни так глубоко потрясли общественное сознание, что все ожидали скорого и светлого исхода борьбы: казалось, что худшее уже совершилось, что ничего еще худшего не может быть. Никто не представлял себе, до какой степени цепки костлявые руки мертвеца, который давил и еще продолжает давить живого в своих судорожных объятиях.

Боевое возбуждение стремительно разливалось в массах. Души людей беззаветно раскрывались навстречу будущему; настоящее расплывалось в розовом тумане, прошлое уходило куда-то вдаль, исчезая из глаз. Все человеческие отношения стали неустойчивы и непрочны, как никогда раньше.

В эти дни произошло то, что перевернуло мою жизнь и вырвало меня из потока народной борьбы.

Я был, несмотря на свои двадцать семь лет, одним из «старых» работников партии. За мною числилось шесть лет работы, с перерывом всего на год тюрьмы. Я раньше, чем многие другие, почувствовал приближение бури и спокойнее, чем они, ее встретил. Работать приходилось гораздо больше прежнего; но я вместе с тем не бросал ни своих научных занятий - меня особенно интересовал вопрос о строении материи, - ни литературных: я писал в детских журналах, и это давало мне средства к жизни. В то же время я любил… или мне казалось, что любил.

Ее партийное имя было Анна Николаевна.

Она принадлежала к другому, более умеренному течению нашей партии. Я объяснял это мягкостью ее натуры и общей путаницей политических отношений в нашей стране; несмотря на то, что она была старше меня, я считал ее еще не вполне определившимся человеком. В этом я ошибался. […]

И все же я не предвидел и не предполагал неизбежности разрыва, - когда в нашу жизнь проникло постороннее влияние, которое ускорило развязку.

Около этого времени в столицу приехал молодой человек, носивший необычайное у нас конспиративное имя Мэнни. Он привез с Юга некоторые сообщения и поручения, по которым можно было видеть, что он пользуется полным доверием товарищей. Выполнивши свое дело, он еще на некоторое время решил остаться в столице и стал нередко заходить к нам, обнаруживая явную склонность ближе сойтись со мною.

Это был человек оригинальный во многом, начиная с наружности. Его глаза были настолько замаскированы очень темными очками, что я не знал даже их цвета; его голова была несколько непропорционально велика; черты его лица, красивые, но удивительно неподвижные и безжизненные, совершенно не гармонировали с его мягким и выразительным голосом так же, как и с его стройной, юношески гибкой фигурой. Его речь была свободной и плавной и всегда полной содержания. Его научное образование было очень односторонне; по специальности он был, по-видимому, инженер.

В беседе Мэнни имел склонность постоянно сводить частные и практические вопросы к общим идейным основаниям. Когда он бывал у нас, выходило всегда как-то так, что противоречия натур и взглядов у меня с женой очень скоро выступали на первый план настолько отчетливо и ярко, что мы начинали мучительно чувствовать их безысходность. Мировоззрение Мэнни было, по-видимому, сходно с моим; он всегда высказывался очень мягко и осторожно по форме, но столь же резко и глубоко по существу. Наши политические разногласия с Анной Николаевной он умел так искусно связывать с основным различием наших мировоззрений, что эти разногласия казались психологически неизбежными, почти логическими выводами из них, и исчезала всякая надежда повлиять друг на друга, сгладить противоречия и прийти к чему-нибудь общему. Анна Николаевна питала к Мэнни нечто вроде ненависти, соединенной с живым интересом. Мне он внушал большое уважение и смутное недоверие: я чувствовал, что он идет к какой-то цели, но не мог понять к какой.

В один из январских дней - это было уже в конце января - предстояло обсуждение в руководящих группах обоих течений партии проекта массовой демонстрации с вероятным исходом в вооруженное столкновение. Накануне вечером пришел к нам Мэнни и поднял вопрос об участии в этой демонстрации, если она будет решена, самих партийных руководителей. Завязался спор, который быстро принял жгучий характер.

Анна Николаевна заявила, что всякий, кто подает голос за демонстрацию, нравственно обязан идти в первых рядах. Я находил, что это вообще вовсе не обязательно, а идти следует тому, кто там необходим или кто может быть серьезно полезен, причем имел в виду именно себя, как человека с некоторым опытом в подобных делах. Мэнни пошел дальше и утверждал, что, ввиду, очевидно, неизбежного столкновения с войсками, на поле действия должны находиться уличные агитаторы и боевые организаторы, политическим же руководителям там совсем не место, а люди физически слабые и нервные могут быть даже очень вредны. Анна Николаевна была прямо оскорблена этими рассуждениями, которые ей казались направленными специально против нее. Она оборвала разговор и ушла в свою комнату. Скоро ушел и Мэнни.

На другой день мне пришлось встать рано утром и уйти, не повидавшись с Анной Николаевной, а вернуться уже вечером. Демонстрация была отклонена и в нашем комитете и, как я узнал, в руководящем коллективе другого течения. Я был этим доволен, потому что знал, насколько недостаточна подготовка для вооруженного конфликта, и считал такое выступление бесплодной растратой сил. Мне казалось, что это решение несколько ослабит остроту раздражения Анны Николаевны из-за вчерашнего разговора. На столе у себя я нашел записку от Анны Николаевны:

«Я уезжаю. Чем больше я понимаю себя и вас, тем более для меня становится ясно, что мы идем разными путями и что мы оба ошиблись. Лучше нам больше не встречаться. Простите».

Я долго бродил по улицам, утомленный, с чувством пустоты в голове и холода в сердце. Когда я вернулся домой, то застал там неожиданного гостя: у моего стола сидел Мэнни и писал записку.

2. ПРИГЛАШЕНИЕ

Мне надо переговорить с вами по одному очень серьезному и несколько странному делу, - сказал Мэнни.

Мне было все равно; я сел и приготовился слушать.

Я читал вашу брошюру об электронах и материи, - начал он. - Я сам несколько лет изучал этот вопрос и полагаю, что в вашей брошюре много верных мыслей.