По праву памяти когда написана. Попытка осмысления трагических событий в поэме А. Твардовского «По праву памяти»

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд

Описание слайда:

2 слайд

Описание слайда:

Цели урока: определить жанровые особенности и идейное содержание поэмы «По праву памяти».

3 слайд

Описание слайда:

Поэму-цикл «По праву памяти» Твардовский написал в последние годы жизни (1966-1969). Это произведение трагедийного звучания. Это социальное и лирико-философское раздумье о мучительных путях истории, о судьбах отдельных личностей, о драматической судьбе своей семьи, отца, матери, братьев. Будучи глубоко личностной исповедальной, «По праву памяти» вместе с тем выражает народную точку зрения на трагические явления прошлого.

4 слайд

Описание слайда:

Хотя поэма «По праву памяти» создавалась в 60-е годы, но была опубликована только много лет спустя - в 1987 году, долгие годы она находилась под запретом. Задумывалось новое произведение как «Глава дополнительная» к поэме «За далью - даль». Работа над новой главой была продиктована ощущением некоторой недосказанности о «времени и о себе».

5 слайд

Описание слайда:

Позже «Глава дополнительная» вылилась в совершенно новое произведение. Она отразила острую реакцию автора на перемену общественной обстановки во второй половине 60-х годов. В его словах: «Да, жизнь. Сплошная тьма надвинулась», «дни глухие», «в нынешней муторной обстановке...» - глубокое ощущение ситуации, в которой приходилось работать, точнее, определение того, что происходило тогда в стране: попытки реабилитировать Сталина; вновь возвеличить его, замалчивание решений ХХ съезда, осудившего культ личности Сталина, опасность возрождения нового культа - брежневского, беспредельная сила тоталитаризма, обрушившегося на духовные основы общества, власть жёсткой цензуры...

6 слайд

Описание слайда:

Инспирированное дело Солженицына, процессы Синявского, Даниэля, генерала Григоренко, заказные статьи-доносы (например, «письмо одиннадцати»), сфабрикованные «письма трудящихся», публиковавшиеся в центральной печати, - всё это приметы времени.

7 слайд

Описание слайда:

Твардовский, по признанию многих, - личность, уже как бы своим присутствием влияющая на духовный климат времени. В стихотворении Расула Гамзатова «Костер Твардовского» есть такие строки: И у свободы он в почёте, И не подвластен никому. И ложь в сусальной позолоте Не может подступить к нему.

8 слайд

Описание слайда:

Становилось всё заметнее, что направление журнала «Новый мир», в котором работал Твардовский (1950-1954, 1958-1970), объективно приобретало оппозиционный характер. И это главному редактору «Нового мира» отомстилось.

9 слайд

Описание слайда:

10 августа 1968 года А. Твардовский писал А. Кондратовичу: «Дела с журналом архитяжкие... Никогда ещё, так называемые, события международной жизни не касались так непосредственно журнала и моей собственной». Твардовский имел в виду чехословацкие события. В августе 1968 года советские войска вошли в Чехословакию, на улицах Праги появились советские танки. В рабочей тетради поэта появилась такая запись (от 29 августа 1968 года): Что делать мне с тобой, моя присяга, Где взять слова, чтоб рассказать о том, Как в сорок пятом нас встречала Прага И как встречает в шестьдесят восьмом.

10 слайд

Описание слайда:

Осудив эту акцию, Твардовский отказался поставить свою подпись под открытым письмом писателям Чехословакии, «подписанным виднейшими литераторами Советского Союза». Гонцу, который приезжал к Твардовскому на дачу с письмом, поэт сказал: «Я бы мог все подписать, но только до танков и вместо танков». А в его письме в Союз писателей говорилось: «Письмо писателям Чехословакии подписать решительно не могу, так как его содержание представляется мне весьма невыгодным для чести и совести советского писателя».

11 слайд

Описание слайда:

Это Поступок. Человеческий. Гражданский. В словах Твардовского - сила нравственного и духовного сопротивления. И это вызвало раздражение у чиновников от литературы, недругов поэта. Враги журнала - секретари ЦК, редакторы Главлита, цензоры, инструкторы, консультанты - целый щедринский мир - ополчились на «Новый мир» и его главного редактора. Все попытки опубликовать поэму оказались тщетными. «Я почувствовал, - говорил Твардовский, - что я упираюсь в резиновую стенку».

12 слайд

Описание слайда:

Поэму «По праву памяти» называют «завещанием» не только поэта, но и деятеля русской литературы. А. Твардовский: «...почувствовал... то, что мне… нужно обязательно высказать. Это живая, необходимая мысль моей жизни...»

13 слайд

Описание слайда:

«По праву памяти»: чтение, анализ, обсуждение. - Каковы основные темы произведения? тема раскаяния и личной вины человека; тема памяти и забвения; тема исторического возмездия; тема «сыновней ответственности». - Что из себя представляет композиция поэмы?

14 слайд

Описание слайда:

Поэма «По праву памяти» представляет собой трёхчастную композицию. Первая глава «Перед отлётом» по своему содержанию примыкает к главе «друг детства» из поэмы «За далью - даль», как бы предваряет её. Писалась эта глава как обращение к другу юности. Стихи передают атмосферу доверительности, в которой и можно вести разговор о сокровенном.

15 слайд

Описание слайда:

К этому побуждали сами обстоятельства: друзья покидали отчий дом. «Перед отлётом» - сама по себе эта ситуация романтическая: Мы собирались в путь далекий Из первой юности своей.

16 слайд

Описание слайда:

Высота помыслов, юношеский максимализм, романтическая мечта раскрывают их облик. Два друга - «мыслитель и поэт» - прекрасны: Мы жили замыслом заветным Дорваться вдруг До всех наук Со всем запасом их несметным - И уж не выпускать из рук. Готовы были мы к походу Что проще может быть. Не лгать, Не трусить, Верным быть народу, Любить родную землю-мать, Чтоб за неё в огонь и в воду А если - то и жизнь отдать.

17 слайд

Описание слайда:

Лирическая концовка главы «Перед отлетом» исполнена глубокого смысла: жизнь проходит, а верность юношеским идеалам сохранилась. По ним поэт выверяет свою судьбу.

18 слайд

Описание слайда:

Первая и вторая главы контрастны по своей интонации. «Сын за отца не отвечает» - эти слова вынесены в заглавие второй части поэмы, с них она начинается. Повторяясь, эти слова получают всё новое и новое смысловое и эмоциональное наполнение. Именно повтор позволяет проследить за развитием темы «пяти слов».

19 слайд

Описание слайда:

Вторая глава занимает особое место в поэме «По праву памяти». Являясь ключевой, она «держит» всю поэму. Твардовский знал, что ее напечатать нельзя. «А тогда на чем же будет держаться цикл? Получается жидковато». В теме Сталина автор вычленил аспект, которого до него никто не трогал, - тему «пяти слов»: «Сын за отца не отвечает». Она оказалась необычайно емкой. Восстанавливая некогда замалчиваемые страницы советской истории, автор обозначил и масштабы народной трагедии, и глубину личной трагедии.

20 слайд

Описание слайда:

«Так это было» - эти слова можно отнести и к поэме «По праву памяти». Образ Сталина, картина порядков, им насаждаемых, даны в произведении крупно, бескомпромиссно. Сын за отца не отвечает - Пять слов по счету, ровно пять. Но что они в себе вмещают. Вам, молодым, не вдруг обнять. Их обронил в кремлевском зале Тот, кто для всех нас был одним Судеб вершителем земным, Кого народы величали На торжествах отцом родным.

«По праву памяти» – это поэма – исповедь Александра Трифоновича Твардовского, своеобразное подведение жизненного итога, реализация многолетних раздумий, прощание с сомнениями.

В главе «Перед отлетом» главный герой вспоминает, как в своей счастливой юности они с товарищем мечтали, строили большие планы на будущее. В то время они не ведали ни страха, ни грусти. На их пути не было преград, потому что они жили по правилам – не струсь, не солги, люби свою родину и народ, и будь верен им до конца.

Юноши мечтали, как потом они вернуться домой,

Родители будут ими гордиться, а они будут веселиться на танцах с девушками. Друзья даже не предполагали, что судьба приготовит им совсем другую жизнь. Главному герою кажется, что эти прекрасные мечты молодости были так давно, ведь за последующие годы ему пришлось пережить немало горя.

Глава «Сын за отца не отвечает» начинается именно с этих слов. Когда-то Иосиф Сталин произнес эту фразу в зале Кремля, и она произвела огромный резонанс среди людей. Близкие друзья и родственники отворачивались и боялись произносить слова защиты для «детей врага народа», которые ни в чем не были виноваты, но несли наказание за «грехи» отца или матери. Цитата «Быть под рукой всегда – на всякий случай нехватки классовых врагов» как нельзя лучше характеризует то тяжелое время.

Автор как никто другой знаком с этой бедой. Семью Твардовских незаконно раскулачили и сослали в далекую Сибирь. В России смог остаться только Александр. Его спасло только то, что в тот момент он жил отдельно от семьи в другом городе. Помочь своим родным он ничем не мог. Это мучило Твардовского до конца дней.

Впрочем, поэт выдвигает гипотезу, что такой «обеленный» сын мог ответить за отца, которого несправедливо осудили. Автору надоело слышать обвинения, что он на все смотрит с «кулацкой» колокольни и осуждает Советскую власть. Зато «голые» крестьяне, получившие долгожданную землю, искренне верили Советскому режиму.

Каждый незаконно репрессированный человек надеялся, что, если Сталин лично прочтет его прошение, приговор тут же отменят. Крестьяне бросали земли и свои дома и переходили в рабочие. Теперь страшный ярлык был снят, для молодежи открывались новые пути.

Но скоро все вернулось на свои места. Стране, как оказалось, не хватает «заклейменных» сыновей и дочерей. Лишь гибель на войне могла отмыть репутацию от позора. Страшно лишь было попасть в плен и, а еще страшнее выбраться оттуда живым. Тогда двойное клеймо «предателя Родины» не давало возможности спокойно жить дома. Предателей арестовывали и ссылали в лагеря. Особенно пострадали национальные окраины и перенаселенные народы.

Глава «О памяти» – это сложный монолог о том, что прошлое нельзя вычеркнуть из своей жизни, нельзя его забыть или перечеркнуть. Люди просто обязаны помнить и знать свое прошлое, иначе им не построить счастливое будущее. Ведь все поступки дедов и отцов отражаются на будущей судьбе своих внуков.

Советская власть хотела, чтобы люди забыли о репрессированных, ведь новое поколение ничего не знает об этом. Но герой не видит вокруг себя таких непосвященных людей, ведь вся страна была свидетелем громких репрессий. И если чьей-то семьи они чудом не коснулись, то наверняка «мимоходом» зацепило.

Твардовский говорит, что люди сами виноваты в происходящих событиях, и эту кашу «расхлебывать» тоже нам. А уж если попробовать «вернуть былую благодать», автор советует не трогать Ленина, а вернуть Сталина « Он богом был, он может встать». Ведь приемник Сталина продолжает властвовать в этом мире. Он имеет в виду Мао Цзе Дуна.

Твардовский искренне хотел переосмыслить трагическую историю своей страны и своего народа, связанную с репрессионным периодом времени. В его судьбе отражались судьбы миллионов людей, пострадавших от незаслуженного наказания.

Смыкая возраста уроки,
Сама собой приходит мысль -
Ко всем, с кем было по дороге,
Живым и павшим отнестись.<...>
Перед лицом ушедших былей
Не вправе ты кривить душой, -
Ведь эти были оплатили
Мы платой самою большой...<...>

1. Перед отлетом

Автор вспоминает события далекой юности: вместе с товарищем они «то вслух читая чьи-то строки, / То вдруг теряя связь речей», лелеяли мысль «дорваться вдруг / До всех наук». Им казалось, что все преграды преодолимы, а главное в жизни - «не лгать. / Не трусить, верным быть народу. / Любить родную землю-мать». Друзья представляли, как позже вернутся на родину московскими гостями, как будут гордиться ими родители, какой эффект они произведут на танцах у девушек. Но они и не могли предположить, как их судьба перевернется, насколько все изменится. Сейчас автору кажется, что «жизнь тому назад» посещали их юношеские мечтания, - слишком много страшного пришлось им пережить за эти годы.

2. Сын за отца не отвечает

«Сын за отца не отвечает» - эти пять слов «обронил в кремлевском зале / Тот, кто для всех нас был одним / Судеб вершителем земным», - Сталин. Горький сарказм звучит в словах автора:

Конец твоим лихим невзгодам,
Держись бодрей, не прячь лица.

Автор пытается объяснить молодому поколению, которое уже с трудом может представить, чем эти слова вождя были для людей, «виноватых без вины». Для людей поколения автора графа о происхождении в анкете имела «зловещий» смысл. Те, у кого анкета была «попорчена», кому «не повезло с графой», в сталинское время подставляли чело «для несмываемой отметки» - «сын врага народа». Это было нужно для того, чтобы «быть под рукой всегда - на случай / Нехватки классовых врагов». От таких людей отворачивались самые близкие друзья, они боялись встать на защиту ни в чем не виноватых перед режимом людей. Единственная вина «сынов врагов народа» заключалась в том, что они были детьми своих отцов. После знаменательного заявления Сталина можно было «благодарить / отца народов, / Что он простил тебе отца / Родного».

Да, он умел без оговорок,
Внезапно - как уж припечет -
Любой своих просчетов ворох
Перенести на чей-то счет;
На чье-то вражье искаженье
Того, кто возвещал завет,
На чье-то головокруженье
От им предсказанных побед.

Сталин не задумался вовремя о том, что любой из таких неожиданно «реабилитированных» сынов мог бы ответить за несправедливо осужденного отца, который всегда честно работал, приходя домой обедать, клал на стол свои рабочие руки. На его руках «отдельных не было мозолей - / Сплошная. / Подлинно - кулак!». Автора обвиняют в сердобольности, в попытке смотреть на вещи «с кулацкой колокольни» и лить воду «на мельницу врага». Но автор говорит, что ему надоело «слышать эхо древних лет: / Ни мельниц тех, ни колоколен / Давным-давно на свете нет». Сам же «голоштанный помощник» советской власти - крестьянин - не упрекал ни в чем новую власть, а только благодарил за долгожданную «земельку», считая, что «суть не в малом перегибе, / Когда - Великий Перелом». Каждый из репрессированных свято верил в то, что решение неправедного суда будет немедленно отменено тогда, когда Сталин лично «в Кремле письмо его прочтет». Выселенные со своих родных мест крестьяне переходили в класс рабочих - теперь этот путь был открыт для них, так как «сын за отца не отвечал». Но совсем скоро все пошло по-прежнему, так как кому-то казалось, что стране не хватает «клейменых сыновей». И только «война предоставляла право на смерть и даже долю славы / В рядах бойцов земли родной». На войне было страшно пропасть без вести или попасть в плен. В этом случае приходилось «из плена в плен - под гром победы / С клеймом проследовать двойным». Советские люди в лице Сталина обрели нового бога, который провозгласил собственные заповеди: «отринь отца и мать отринь», «в ущерб любви к отцу народов / Любая прочая любовь», «предай в пути родного брата / И друга лучшего тайком», «лжесвидетельствуй во имя / И зверствуй именем вождя», «рукоплещи всем приговорам, / Каких постигнуть не дано». Особенно это касалось переселенных народов - крымских татар и др. Автор говорит о том, что раз отец должен отвечать головой за сына, самому Сталину следовало бы ответить за своих сына и дочь.

Там, у немой стены кремлевской,
По счастью, знать не знает он,
Какой лихой бедой отцовской
Покрыт его загробный сон...
Давно отцами стали дети,
Но за всеобщего отца
Мы оказались все в ответе,
И длится суд десятилетий,
И не видать ему конца.

3. О памяти

Автор говорит о том, что ни в коем случае нельзя забывать «крестный путь» тех, кто стал «лагерною пылью», несмотря на то что об этом постоянно «ласково» просят забыть, «чтоб ненароком той оглаской / Непосвященных не смущать». Но к числу «непосвященных» автор себя не причисляет, да и вообще он считает, что в стране нет «непосвященных». Каждый так или иначе столкнулся с репрессиями. Если это не коснулось кого-то лично, они слышали «мимоездом, мимоходом, / Не сам, / Так через тех, кто сам». Поэт считает, что именно с него впоследствии «взыщется», что он обязан рассказать «пытливой дочке-комсомолке», «зачем и чья опека / К статье закрытой отнесла / Неназываемого века / Недоброй памяти дела». Новое поколение обязано знать правду о прошлом, так как «кто прячет прошлое ревниво, / тот вряд ли с будущим в ладу».

Автор объясняет невероятную популярность Сталина в народе тем, что «мы всегда не одному / Тому отцу рукоплескали. / Всегда казалось, рядом был, свою земную сдавший смену, / Тот, кто оваций не любил», т. е. Ленин. Ведь неслучайно ходила в народе присказка: «Вот если б Ленин встал из гроба, / На все, что стало, поглядел». Подобные суждения сродни детскому лепету людей безответственных, считает автор.

Каждый из людей виноват в том, что творилось в стране. А если уж так хочется вернуть «былую благодать», автор советует вызвать дух Сталина: «Он богом был, - / Он может встать». А «вечная жизнь» Сталина продолжается в Мао Цзе Дуне - его китайском преемнике.

Зато и впредь как были - будем, -
Какая вдруг ни грянь гроза -
Людьми из тех людей, что людям,
Не пряча глаз, глядят в глаза.

Попытка осмысления трагических событий в поэме А. Твардовского «По праву памяти»

Поэма Твардовского «По праву памяти» - попытка осмысления трагических событий истории родины, связанных с культом личности Сталина и репрессиями 1930-х г. В декабре 1963 г. Твардовский писал: «...кажется, впервые за долгий срок, почувствовал приближение поэтической темы, того, что не высказано и что во мне, а значит, и не только мне, нужно обязательно высказать. Это живая, необходимая мысль моей жизни (и куда как не только моей!):

Сын за отца не отвечает, -
Сказал он, высший судия...»

Автор обнажает иной смысл сталинского изречения. Оно давало возможность просто презреть ближайшие родственные связи и вытекающие отсюда нравственные обязанности. В монологе автора поэмы точно схвачен процесс размывания связей между близкими людьми, между словом и делом, между провозглашенным с трибуны и реальным положением дел, в частности, когда после вышеуказанной декларации «званье сын врага народа... вошло в права». Твардовский зорко ухватил смешение понятий, моральную и умственную смуту, царившие с подачи вождя в обществе.

Поэма писалась в годину горькую, добиралась до читателя долго. Но, добравшись, оказалась как нельзя ко времени, добавила штрих к общей картине «правды сущей». Твардовского заботит вопрос исторической памяти, ведь, как он писал в поэме, «кто прячет прошлое ревниво, / Тот вряд ли с будущим в ладу». Именно тема памяти стала главной в поэме. Поэт не просто обнажил свою зрелую память, но и решительно выступил против беспамятства второй половины 1960-х гг.: в брежневские времена стало много делаться для того, чтобы забыли о сталинских преступлениях, чтобы были уничтожены знания о них.

На этой странице сайта находится литературное произведение По праву памяти автора, которого зовут . На сайте сайт вы можете или скачать бесплатно книгу По праву памяти в форматах RTF, TXT, FB2 и EPUB, или прочитать онлайн электронную книгу Твардовский Александр Трифонович - По праву памяти без регистрации и без СМС.

Размер архива с книгой По праву памяти = 9.08 KB

Твардовский Александр Трифонович
По праву памяти
Александр Твардовский
По праву памяти
Смыкая возраста уроки, Сама собой приходит мысль Ко всем, с кем было по дороге, Живым и павшим отнесись. Она приходит не впервые, Чтоб слову был двойной контроль: Где, может быть, смолчат живые, Так те прервут меня: - Позволь! Перед лицом ушедших былей
Не вправе ты кривить душой, Ведь эти были оплатили Мы платой самою большой... И мне да будет та застава, Тот строгий знак сторожевой Залогом речи нелукавой По праву памяти живой.
1. ПЕРЕД ОТЛЕТОМ
Ты помнишь, ночью предосенней, Тому уже десятки лет, Курили мы с тобой на сене, Прозрев опасливый запрет.
И глаз до света не сомкнули, Хоть запах сена был не тот, Что в ночи душные июля Заснуть подолгу не дает...
То вслух читая чьи-то строки, То вдруг теряя связь речей, Мы собирались в путь далекий Из первой юности своей.
Мы не испытывали грусти, Друзья - мыслитель и поэт, Кидая в наше захолустье В обмен на целый белый свет.
Мы жили замыслом заветным Дорваться вдруг До всех наук Со всем запасом их несметным И уж не выпускать из рук.
Сомненья дух был нам неведом; Мы с тем управимся добром И за отцов своих и дедов Еще вдобавок доберем.
Мы повторяли, что напасти Нам никакие нипочем, Но сами ждали только счастья, Тому был возраст обучен.
Мы знали, что оно сторицей Должно воздать за наш порыв В премудрость мира с ходу врыться, До дна ее разворотив.
Готовы были мы к походу, Что проще может быть: Не лгать. Не трусить. Верным быть народу.
Любить родную землю-мать, Чтоб за нее в огонь и в воду. А если То и жизнь отдать.
Что проще! В целости оставим Таким завет начальных дней. Лишь от себя теперь добавим: Что проще - да. Но что сложней?
Такими были наши дали, Как нам казалось без прикрас, Когда в безудержном запале Мы в том друг друга убеждали, В чем спору не было у нас.
И всласть толкуя о науках, Мы вместе грезили о том, Ах, и о том, в каких мы брюках Домой заявимся п о т о м.
Дивись, отец, всплакни, родная, Какого гостя бог нанес, Как он пройдет, распространяя Московский запах папирос. Москва, столица, - свет не ближний, А ты, родная сторона, Какой была, глухой, недвижной, Нас на побывку ждать должна.
И хуторские посиделки, И вечеринки чередом, И чтоб загорьевские девки Глазами ели нас потом, Неловко нам совали руки, Пылая краской до ушей.
А там бы где-то две подруги, В стенах столичных этажей, С упреком нежным ожидали Уже тем часом нас с тобой, Как мы на нашем сеновале Отлет обдумывали свой...
И невдомек нам было вроде, Что здесь, за нашею спиной, Сорвется с места край родной И закружится в хороводе Вслед за метелицей сплошной...
Ты не забыл, как на рассвете Оповестили нас, дружков, Об уходящем в осень лете Запевы юных петушков.
Их голосов надрыв цыплячий Там, за соломенной стрехой, Он отзывался детским плачем И вместе удалью лихой.
В какой-то сдавленной печали, С хрипотцей истовой своей Они как будто отпевали Конец ребячьих наших дней.
Как будто сами через силу Обрядный свой тянули сказ О чем-то памятном, что было До нас. И будет после нас.
Но мы тогда на сеновале Не так прислушивались к ним, Мы сладко взапуски зевали, Дивясь, что день, а мы не спим.
И в предотъездном наше часе Предвестий не было о том, Какие нам дары в запасе Судьба имела на п о т о м.
И где, кому из нас придется, В каком году, в каком краю За петушиной той хрипотцей Расслышать молодость свою. Навстречу жданной нашей доле
Рвались мы в путь не наугад, Она в согласье с нашей волей Звала отведать хлеба-соли. Давно ли? Жизнь тому назад...
2. СЫН ЗА ОТЦА НЕ ОТВЕЧАЕТ
Сын за отца не отвечает Пять слов по счету, ровно пять. Но что они в себе вмещают, Вам, молодым, не вдруг понять.
Их обронил в кремлевском зале Тот, кто для всех был одним Судеб вершителем земным, Кого народы величали На торжествах отцом родным.
Вам Из другого поколенья Едва ль постичь до глубины Тех слов коротких откровенье Для виноватых без вины.
Вас не смутить в любой анкете Зловещей некогда графой: Кем был до нас еще на свете Отец ваш, мертвый иль живой.
В чаду полуночных собраний Вас не мытарил тот вопрос: Ведь вы отца не выбирали, Ответ по-нынешнему прост.
Но в те года и пятилетки, Кому с графой не повезло, Для несмываемой отметки Подставь безропотно чело.
Чтоб со стыдом и мукой жгучей Носить ее - закон таков. Быть под рукой всегда - на случай Нехватки классовых врагов.
Готовым к пытки быть публичной И к горшей горечи подчас, Когда дружок твой закадычный При этом не поднимает глаз...
О, годы юности немилой, Ее жестоких передряг. То был отец, то вдруг он - враг. А мать? Но сказано: два мира, И ничего о материях...
И здесь, куда - за половодьем Тех лет - спешил бы босиком, Ты именуешься отродьем, Не сыном даже, а сынком...
А как с той кличкой жить парнишке, Как отбывать безвестный срок, Не понаслышке, Не из книжки Толкует автор этих строк...
Ты здесь, сынок, но ты нездешний, Какой тебе еще резон, Когда родитель твой в кромешный, В тот самый список занесен.
Еще бы ты с такой закваской Мечтал ступить в запретный круг. И руку жмет тебе с опаской Друг закадычный твой...
И вдруг: - Сын за отца не отвечает. С тебя тот знак отныне снят. Счастлив стократ: Не ждал, не чаял, И вдруг - ни в чем не виноват.
Конец твоим лихим невзгодам, Держись бодрей, не прячь лица. Благодари отца народов, Что он простил тебе отца Родного
с легкостью нежданной Проклятье снял. Как будто он, Ему неведомый и странный, Узрел и отменил закон.
(Да, он умел без оговорок, Внезапно - как уж припечет Любой своих просчетов ворох Перенести на чей-то счет;
На чье-то вражье искаженье Того, что возвещал завет, На чье-то г о л о в о к р у ж е н ь е От им предсказанных побед.)
Сын - за отца? Не отвечает! Аминь!
И как бы невдомек: А вдруг тот сын (а не сынок!), Права такие получая, И за отца ответить мог. Ответить - пусть не из науки, Пусть не с того зайдя конца, А только, может, вспомнив руки, Какие были у отца.
В узлах из жил и сухожилий, В мослах поскрюченных перстов Те, что - со вздохом - как чужие, Садясь к столу он клал на стол. И точно граблями, бывало, Цепляя
ложки черенок,
Такой увертливый и малый, Он ухватить не сразу мог. Те руки, что своею волей Ни разогнуть, ни сжать в кулак: Отдельных не было мозолей Сплошная.
Подлинно - к у л а к!
И не иначе, с тем расчетом Горбел годами над землей, Кропил своим бесплатным потом, Смыкал над ней зарю с зарей.
И от себя еще добавлю, Что, может, в час беды самой Его мужицкое тщеславье, О, как взыграло - боже мой!
И в тех краях, где виснул иней С барачных стен и потолка, Он, может, полон был гордыни, Что вдруг сошел за кулака.
Ошибка вышла? Не скажите, Себе внушал он самому, Уж если этак, значит - житель, Хозяин, значит, - потому...
А может быть, в тоске великой Он покидал свой дом и двор И отвергал слепой и дикий, Для круглой цифры приговор.
И в скопе конского вагона, Что вез куда-то за Урал, Держался гордо, отчужденно От тех, чью долю разделял.
Навалом с ними в той теплушке В одном увязанном возу. Тянуться детям к их краюшке Не дозволял, тая слезу.
(Смотри, какой ты сердобольный, Я слышу вдруг издалека, Опять с кулацкой колокольни, Опять на мельницу врага. Доколе, господи, доколе Мне слышать эхо древних лет: Ни мельниц тех, ни колоколен Давным-давно на свете нет.)
От их злорадства иль участья Спиной горбатой заслонясь, Среди врагов Советской власти Один, что славил эту власть. Ее помощник голоштанный, Ее опора и боец, Что на земельке долгожданной При ней и зажил наконец, Он, ею кинутый в погибель, Не попрекнул ее со злом: Ведь суть не в малом перегибе, Когда - Великий перелом...
И верил: все на место встанет И не замедлит пересчет, Как только - только лично Сталин В Кремле письмо его прочтет...
(Мужик не сметил, что отныне, Проси чего иль не проси, Не Ленин, даже не Калинин, Был адресат всея Руси. Но тот, что в целях коммунизма Являл иной уже размах И на газетных полосах Читал республик целых письма Не только в прозе, но в стихах.)
А может быть, и по-другому Решал мужик судьбу свою: Коль нет путей обратных к дому, Не пропадем в любом краю.
Решал - попытка без убытка, Спроворим свой себе указ. И - будь добра, гора Магнитка, Зачислить нас В рабочий класс...
Но как и где отец причалит, Не об отце, о сыне речь: Сын за отца не отвечает, Ему дорогу обеспечь.
Пять кратких слов...
Но год от года На нет сходили те слова. И званье с ы н в р а г а н а р о д а Уже при них вошло в права.
И за одной чертой закона Уже равняла всех судьба: Сын кулака иль сын наркома, Сын командира иль попа...
Клеймо с рожденья отмечало Младенца вражеских кровей, И все, казалось, не хватало Стране клейменных сыновей.
Недаром в дни войны кровавой Благословлял ее иной: Не попрекнув его виной, Что горькой душу жгла отравой, Война предоставляла право На смерть и даже долю славы В рядах бойцов земли родной.
Предоставляла званье сына Солдату воинская часть...
Одна была страшна судьбина: В сраженье без вести пропасть.
И, до конца в живых изведав Тот крестный путь, полуживым Из плена в плен - под гром победы С клеймом преследовать двойным.
Нет, ты вовеки не гадала В судьбе своей, Отчизна-мать, Собрать под небом Магадана Своих сынов такую рать.
Не знала, Где всему начало, Когда всему начало, Когда успела воспитать Всех, что за проволкой держала, За з о н о й той, родная мать...
Средь наших праздников и буден Не всякий даже вспомнить мог, С каким уставом к смертным людям Взывал их посетивший бог.
Он говорил: иди за мною, Оставь отца и мать свою, Все мимолетное, земное Оставь - и будешь ты в раю.
А мы, кичась неверьем в бога, Во имя собственных святынь Той жертвы требовали строго: Отринь отца и мать отринь.
Забудь, откуда вышел родом, И осознай, не прекословь: В ущерб любви к отцу народов Любая прочая любовь.
Ясна задача, дело свято С тем - к высшей цели - прямиком. Предай в пути родного брата И друга лучшего тайком.
И душу чувствами людскими Не отягчай, себя щадя. И лжесвидетельствуй во имя, И зверствуй именем вождя.
Любой судьбине благодарен, Тверди одно, как он велик, Хотя б ты крымский был татарин, Ингуш и л ь д р у г с т е п е й к а л м ы к.
Рукоплещи всем приговорам, Каких постигнуть не дано. Оклевещи народ, с которым В изгнанье брошен заодно.
И в душном скопище исходов Нет, не библейских, наших дней Превозноси отца народов: Он сверх всего. Ему видней.
Он все начала возвещает. И все концы, само собой.
Сын за отца не отвечает Закон, что также означает: Отец за сына - головой.
Но все законы погасила Для самого благая ночь. И не ответчик он за сына, Ах, ни за сына, ни за дочь.
Там, у немой стены кремлевской, По счастью, знать не знает он, Какой лихой бедой отцовской Покрыт его загробный сон...
Давно отцами стали дети, Но за всеобщего отца Мы оказались все в ответе, И длится суд десятилетий, И не видать еще конца.
3. О ПАМЯТИ
Забыть, забыть велят безмолвно, Хотят в забвенье утопить Живую быль. И чтобы волны Над ней сомкнулись. Быль - забыть!
Забыть родных и близких лица И стольких судеб крестный путь Все то, что сном давнишним будь, Дурною, дикой небылицей, Так и ее - поди забудь.
Но это было явной былью Для тех, чей был оборван век, Для ставших л а г е р н о ю п ы л ь ю, Как некто некогда изрек.
Забыть - о, нет, не с теми вместе Забыть, что не пришли с войны, Одних, что даже этой чести Суровой были лишены.
Забыть велят и просят лаской Не помнить - память под печать, Чтоб ненароком той оглаской Непосвященных не смущать.
Нет, все былые недомолвки Домолвить ныне долг велит. Пытливой дочке-комсомолке Поди сошлись на свой главлит;
Втолкуй, зачем и чья опека К статье закрытой отнесла Неназываемого века Недоброй памяти дела;
Какой, в порядок не внесенный, Решил за нас Особый съезд На этой памяти бессоной, На ней как раз Поставить крест.
И кто сказал, что взрослым людям Страниц иных нельзя прочесть? Иль нашей доблести убудет И на миру померкнет честь?
Иль, о минувшем вслух поведав, Мы лишь порадуем врага, Что за свои платить победы Случалось нам втридорога?
В новинку ль нам его злословье? Иль все, чем в мире мы сильны, О матерях забыть и женах, Своей не ведавших вины, О детях, с ними разлученных И до войны, И без войны.
А к слову - о непосвященных Где взять их? Все посвящены. Все знают все; беда с народом! Не тем, так этим знают родом. Не по отметкам и рубцам, Так мимоездом, мимоходом, Не сам, Так через тех, кто сам...
И даром думают, что память Не дорожит сама собой, Что ряской времени затянет Любую быль, Любую боль;
Что так и так - летит планета, Годам и дням ведя отсчет, И что не взыщется с поэта, Когда за призраком запрета Смолчит про то, что душу жжет...
Со всей взращенной нами новью, И потом политой и кровью, Уже не стоит той цены? И дело наше - только греза, И слава - шум пустой молвы?
Тогда молчальники правы, Тогда все прах - стихи и проза, Все только так - из головы. Тогда совсем уже не диво, Что голос памяти правдивой Вещал бы нам и впредь беду: Кто прячет прошлое ревниво, Тот вряд ли с будущим в ладу...
Что нынче счесть большим, что малым Как знать, но люди не трава: Не обратить их всех навалом В одних не помнящих родства.
Пусть очевидцев поколенья Сойдут по-тихому на дно, Благополучного забвенья Природе нашей не дано.
Спроста иные затвердили, Что будто нам про черный день Не ко двору все эти были, На нас кидающие тень.
Но все, что было, не забыто, Не шито-крыто на миру. Одна неправда нам в убыток И только правда ко двору!
А я - не те уже годочки, Не вправе я себе отсрочки Предоставлять.
Гора бы с плеч Еще успеть без проволочки Немую боль в слова облечь.
Ту боль, что скрытно временами И встарь теснила нам сердца И что глушили мы громами Рукоплесканий в честь о т ц а.
С предельной силой в каждом зале Они гремели потому, Что мы всегда не одному Тому отцу рукоплескали.
Всегда, казалось, рядом был, Свою земную сдавший смену, Тот, кто оваций не любил, По крайней мере знал им цену.
Чей образ вечным и живым Мир уберег за гранью бренной, Кого учителем своим Именовал о т е ц смиренно.
И, грубо сдвоив имена, Мы как одно их возглашали И заносили на скрижали, Как будто суть была одна.
А страх, что всем у изголовья Лихая ставила пора, Нас обучил хранить безмолвье Перед разгулом недобра.
Велел в безгласной нашей доле На мысль в спецсектор сдать права, С тех пор как отзыв давней боли Она для нас - явись едва. Нет, дай нам знак верховной воли, Дай откровенье божества.
И наготове вздох особый Дерзанья нашего предел: Вот если б Ленин встал из гроба, На все, что стало, поглядел...
Уж он за всеми мелочами Узрел бы ширь и глубину. А может быть, пожал плечами И обронил бы: - Ну и ну!
Так, сяк гадают те и эти, Предвидя тот иль этот суд, Как наигравшиеся дети, Что из отлучки старших ждут.
Но все, что стало или станет, Не сдать, не сбыть нам с рук своих. И Ленин нас судить не встанет Он не был богом и в живых.
А вы, что ныне норовите Вернуть былую благодать, Так вы уж Сталина зовите Он богом был Он может встать.
И что он легок на помине И подлунном мире, бог-отец, О том свидетельствует ныне Его китайский образец.
...Ну что ж, пускай на сеновале, Где мы в ту ночь отвергли сон, Иными мнились наши дали, Нам сокрушаться не резон.
Чтоб мерить все надежной меркой, Чтоб с правдой сущей быть не врозь, Многостороннюю проверку Прошли мы - где кому пришлось.
И опыт - наш почтенный лекарь, Подчас причудливо крутой, Нам подносил по воле века Его целительный настой.
Зато и впредь как были - будем, Какая вдруг ни грянь гроза, Людьми
из тех людей,
что людям, Не пряча глаз, Глядят в глаза.
Было бы отлично, чтобы книга По праву памяти автора Твардовский Александр Трифонович понравилась бы вам!
Если так будет, тогда вы могли бы порекомендовать эту книгу По праву памяти своим друзьям, проставив гиперссылку на страницу с данным произведением: Твардовский Александр Трифонович - По праву памяти.
Ключевые слова страницы: По праву памяти; Твардовский Александр Трифонович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн

Автор вспоминает, как в далекой юности с товарищем они жили заветным замыслом дорваться до всех наук. Друзьям казалось, что никакие преграды им нипо-чем, поскольку главное в жизни — не трусить, не лгать, любить свою землю, быть верным народу. Молодые люди представляли, как вернутся потом на родину великолепными московскими гостями, как будут гордить-ся родители и обмирать девушки на танцах. Никто не мог предположить, что готовила им судьба в будущем. Сейчас автору кажется, что те юношеские мечты посещали его «жизнь тому назад» — столько пришлось ему пережить за прошедшие годы.

2. Сын за отца не отвечает

Эти пять слов были сказаны в кремлевском зале "вершителем земным" судеб, И. Сталиным. Автор обращается к молодому поколению, которому уже трудно представить, какой резонанс имела в обществе эта короткая фраза. Для людей его, автора, поколения анкетная графа о происхождении имела «зловещий» смысл. В сталинское время те, кому с графой не повезло, подставляли «для несмываемой отметки» свое чело, чтобы всегда быть под рукой, «на случай нехватки классовых врагов». Самые близкие друзья отворачивались и боялись сказать слово в защиту «сына врага народа», который, в большинстве случаев лично ничем не провинился перед режимом, но должен был нести кару за «прегрешение» отца. После исторического заявления Сталина же можно было благодарить вождя за то, что он простил родного отца.

Сталину, впрочем, не пришло вовремя на ум, что такой «реабилитированный» сын вполне мог бы ответить за несправедливо осужденного отца — того, что работал всегда в поте лица, и приходя домой обедать, клал на стол усталые рабочие руки. На этих руках не было отдельных мозолей — она была сплошная.

Автор слышит в свой адрес обвинения в сердобольности, в попытке смотреть на вещи «с кулацкой колокольни» и «лить воду на мельницу врага». Автору уже надоело «слышать эхо древних лет», ведь ни колоколен, не мельниц тех нет на свете уже давно. Зато сам крестьянин, «голоштанный помощник» Советской власти, ни в чем не ее упрекал, а только славословил и благодарил за «земельку долгожданную» Любой репрессированный искренне верил, что несправедливый приговор будет немедленно отменен, едва Сталин лично «в Кремле письмо его прочтет». Крестьяне, выселенные с насиженных мест, не унывали, и переходили в рабочий класс. Теперь эта почетная дорога была для них открыта: ведь сын за отца не отвечал. Однако скоро все пошло по-прежнему. Стране, казалось, все не хватало клейменых сыновей. Только война предоставляла «право на смерть и даже долю славы». Страшно было только пропасть без вести или же оказаться в плену. Тогда приходилось проследовать под гром победы с двойным клеймом из плена в плен. Вряд ли Родина стала счастливей, собрав рать своих сынов под небом Магадана. У советских людей появился в лице Сталина новый бог, звавший «отринь отца и мать отринь»... В особенности это касалось национальных окраин, переселенных народов — крымских татар и пр. Автор свидетельствует о том, что отец как раз должен отвечать головой за сына, и жаль, что сам Сталин не стал ответчиком ни за своего сына, ни за дочь.

3. О памяти

Автор считает, что нельзя забывать «крестный путь» тех, кто стал «лагерной пылью». Впрочем, об этом постоянно «забыть велят и просят лаской» для того, чтобы не смущать непосвященных оглаской. Однако автор не видит вокруг себя непосвященных: вся страна знала о репрессиях, даже если человека лично они не коснулись, то наверняка «мимоездом, мимоходом». Именно с поэта впоследствии «взыщется», он обязан будет объяснить «пытливой дочке-комсомолке», «зачем и чья опека к статье забытой отнесла неназываемого века недоброй памяти дела». Новое поколение тоже должно знать правду о прошлом, поскольку «кто прячет прошлое ревниво, тот вряд ли с будущим в ладу». Автор думает, что невероятная популярность Сталина в народе, несмотря на все его свершения, объяснялась в том числе и тем, что мы рукоплескали всегда не одному лишь ему. Казалось, что всегда был рядом Ленин - тот, кто не любил оваций. Не случайно в народе бытовала поговорка: «вот если б Ленин встал из гроба, на все, что стало, поглядел». Автор сравнивает подобные суждения с детским лепетом безответственных людей. Мы сами виноваты во всем, что происходило, нам самим расхлебывать заваренную нами кашу, «и Ленин нас судить не встанет». Если уж непременно хочется «вернуть былую благодать», автор советует вызывать дух Сталина: «Он богом был, он может встать». К тому же «вечная жизнь» Сталина продолжается в его китайском преемнике (Мао Цзе Дун).

Анализ

Произведение в первую очередь примечательно тем, что было искренней попыткой человека старшего поколения осмыслить трагические страницы истории страны, связанные с репрессиями 30-х годов и "культом личности" Сталина. В своей собственной судьбе ("сын врагов народа") автор видит отражение судеб миллионов незаслуженно униженных людей, он призывает не забывать беззаконно уничтоженных в лагерях людей. Вместе с тем произведение является типичным примером творчества так называемых "шестидесятников" и в нем отразились не только темы и "социальные проблемы", характерные для деятелей и - шире - поколения шестидесятых, но и присущие им иллюзии, в частности, об извращении Сталиным ленинских идей, об изначальной верности "идеи", о "возвращении к Ленину" и проч.